Хотел написать вчера: сдержался. Но сегодня опять вспомнил, и темнота изнутри распирает. Придется написать, чтоб не стало гнить.
Вчера случайно увидел в какой-то очередной (из разряда бесконечных на нашем тв) криминальной программе сюжет о публичном доме, который распознали, раскрыли и вывели на чистую воду. Раскрывали и выводили, понятно с телевизионщиками.
Показывают девушку, которая старательно прячет лицо под челкой (слава богу челка длинная, падает на все лицо). Показывают долго. Через несколько других врезок. Наконец девушка не справившись с челкой, лицо показывает. Сразу звучит закадровый текст: "Лена С. не хотела показывать лицо, потому что больше всего боится, что ее узнают родные".
Она, значит, больше всего боится, а вы, значит, уебки, больше всего хотите? Снять.
Не хозяина заведения (а он, наверно, хочет показать свое лицо? только вы, честные журналисты, отказали ему, видимо, от бесплатного пиара?), не охрану (которая, понятно, вломит тебе твоим же штативом по твоим же бездарным зубам), не еще кого - а именно ее?
... Я вчера, это увидев, сразу вспомнил еще один сюжет (он был, правда, лет 7 назад, - кретины на телевидении поняли, что уже заигрались), тоже на тему проституток. Там их загнали в обезьянник и выпускали только когда те показывали лицо.
(Видимо, для того, чтобы лишить уже последнего стыда. Опустить еще ниже. Хотя понятно, что руководствовались они якобы другими целями: профилактическими. Очень хочется, чтобы когда-нибудь к ним тоже эту профилактику применили. Потому что иной цели - как публичное унижение, еще большее растаптывания - эта акция нести не может: человеку после такого открытого позора уж точно в родной город не вернуться, а значит, и путь всего один. Уже. Теперь - только без вариантов).
Последняя из девушек - самая видимо, сильная - держалась до последнего. Всё прижимала руки к лицу. Тогда они стали отрывать ее руки от лица насильно.
Отрывали долго. С прибаутками. С нежными уговорами.
Как при изнасиловании.
Она впала в исступление (это, видимо, совсем уже выше всех сил, когде тебя опускают всем миром, прилюдно, с благой целью) и уже полностью открывшись бросалась через прутья решетки (как затравленная собака) на камеру, с криком:
- Какая же ты падаль, сволочь! Ну снимай же, снимай!
Вот интересно, этот поганный журналист со своим оператором (два здоровых мужика, окруженных ментами, с их трусливой дорогой камерой, которую они, видимо, там боялись разбить, а они ВСЕГДА боятся разбить свою казенную камеру) - понимал, что он на самом деле падаль?
И еще интересно, ответил ли он за это. Не перед своим - таким же, как он, - начальством, разумеется, а - иначе.
Каким-нибудь изощренным непрямым способом судьба все же должна была его наказать. (Надо было бы это все написать хорошо, но у меня не получилось. Почему-то это меня душит. А ненависть - не лучший корректор)