ДМИТРИЙ ВОДЕННИКОВ

Странное дело, когда мне после того, как я переболел коронавирусом и у меня уже появились антитела, вдруг на днях пришла смс, что я нарушил в такой-то день режим самоизоляции (в этот день у меня уже кончился этот режим, то есть это была ошибка системы), я ужасно возмутился.

«Вами нарушен режим самоизоляции ч2 ст3.18.1 Коап. Постановление от .... Штраф — 4 тысячи рублей».

Целых четыре тысячи за то, что я не совершал.

Я сразу стал звонить по каким-то нервно найденным телефонам и даже написал электронную жалобу. Но sms-ки все падали и падали. «Вами нарушен режим». «Вами нарушен режим». «Вами нарушен режим». И номера квитанций все разные.

И вот тут-то и случилось это странное. Когда размер штрафа дошел до 20 тысяч, я почему-то успокоился. «Оплачу», — решил я.

https://www.gazeta.ru/comments/column/vodennikov/s63353/13335607.shtml

https://www.gazeta.ru/comments/column/vodennikov/s63353/12565105.shtml

Недавно один священнослужитель поговорил с Дарвином. Было такое видео на канале «Спас». По словам батюшки, разговор произошел в Великобритании, на могиле ученого. Так как священник не является поклонником обезьяньей теории, то он решил без обиняков поговорить с надгробьем. «Чарльз, как тебе там?» — спросил он у камня. «Есть ли какие-то промежуточные звенья между зеброй и жирафом? Как тебе кажется?»

Надгробье ответило.

Помните, раньше модемы были другие? Они шипели, когда шло подключение. Шип. Ш-ш-ш. Нет соединения. Шип. Нет. Ш-ш-ш. И вдруг – ура! Ты в сети. А потом опять  всё по новой.

Мне 30 лет,
а все во мне болит
(одно животное мне эти жилы тянет:
то возится во мне,
то просто спит,
а то возьмет — и так меня ударит,
что даже кровь из десен побежит).

Это животное – страх смерти. Смерть – это когда ни до кого нельзя  докричаться. Нельзя послать последний привет. Нельзя  сказать «мне больно, мне страшно». «Прости меня».
Те допотопные модемы, та первая интернетная  связь – это про нашу жизнь. Только родился, только вырос из детских штанишек, кончил школу, первая любовь, вторая, первая болезнь, третья любовь, слава, работа, смерть.
Только написал «ну как ты там?» - а уже опять оборвалось соединение.

И висит навсегда не отвеченный комментарий. И не знают на том конце электронной Вселенной – ушел ли ты спать, или тебе просто стало неинтересно.
- Да мне интересно, интересно! -  кричишь ты.  – Я тут!
Но вечность отвечает на твои конвульсии только одно: «шшшш». Спи, дорогой товарищ. Не буди никого. Ни лихо, ни счастье, ни надежду на любовь. Тихо, тихо, малыш,  не ерепенься, шшшшш.

Теперь, надеюсь, вам понятно почему
я так влюбленных не люблю:
и не за то, что некрасивы
(как раз–то это мне приятно),
и не за то, что будут изменять,
и даже не за то, что скоро разбегутся,
а после лягут в разные могилы
(все это тоже можно пережить) —
но мне, зачем мне знать,
что между вами было,
когда я сам еще
могу желанным быть.

Кстати, о шипе. Им уже отвечала однажды вечность (она же Вселенная) не разобравшимся сперва ученым. Когда те искали причины помех в огромной сверхчувствительной радиоантенне.  В результатах  (сложных, записанных на длинных свитках  тонкой бумаги)  всё время присутствовало  какое-то очень слабое фоновое микроволновое излучение, от которого никаким образом ученые  не могли избавиться.  В том  далеком 1964 году (я еще даже не родился)  А. А. Пензиас и Р. Вилсон даже пытались сперва чистить уловитель антенны от сухих листьев и пыли: вдруг именно они эти помехи создают? Но выяснилось, что не листья и пыль.
Точнее, и листья,  и пыль. Только Вселенной.  Которая рассказала о своей весне.

Так безобразно я пишу,
что даже сам не понимаю,
как это все однообразно.
Но если правильно сложить
в один мешок стихотворенья
все эти.......................................,
все сгустки света и тепла,
охапки боли и стыда —

вот было бы стихотворенье.

Видите эти пропуски в тексте?  Эти точки? Это и есть самое главное. Это и есть тот самый  реликтовый фон.  Белый шум. Ибо именно так  ты и расскажешь (попробуешь рассказать) о своем личном Большом Взрыве, который останется в твоей жизни только шелестом бумаг, гигабайтами электронного мусора, который никому не нужен. Даже тебе.

Вообще–то я уже об этом говорил,
но мне, и правда, было неприятно,
что вы тогда не помогли
мне выбраться из этой тьмы
(а я ведь там лежал
здоровый и опрятный),
но ведь и вы боялись темноты.

А значит, это выше наших сил.
Но я об этом тоже говорил.
<Все свободны>

___

Расскажите мне о своей весне.
 

http://etazhi-lit.ru/copyright-floors/esseistka-zhozefina-taurovna/118-strasti-po-nobelevke.html?_utl_t=lj Страсти по Нобелевке » Литературно-художественный журнал "ЭТАЖИ"

Это же известно, про наблюдателя. (Тот же кот шрёдингера). Нет наблюдателя - нет события.

А когда появляется тот, кто смотрит на тебя каждый день, и вот уже в течение полутора лет, и смотрит (ну будем считать, по скромности) с любовью, и с нежностью - вдруг выясняется, что у тебя невыносимый характер.

А без наблюдателя - мы свой характер не чувствуем.

И он проплывает мимо, и жизнь кажется цельной.
А на самом деле она, может, и цельная, но уж очень подробная и неровная какая-то.


и котик все время гибнет

"(...) По-моему, естественные науки – это то, что сейчас по-настоящему должно интересовать человека. Скоро, наверное, произойдет какая-то революция, и мы что-то важное узнаем и поймем. И я думаю, что сейчас человечество будет сильно меняться. Более чем когда бы то ни было. Оно должно стать более осознанным. Иначе просто не получится жить.

Вам как поэту естественные науки что дают?

Возможность перестать жить в неких иллюзиях. Понять, как, например, устроен мозг у человека. Вот, скажем, я читаю в интернете такого нейробиолога и психолингвиста Татьяну Черниговскую. Она занимается функциями мозга. И оказывается, что пока еще тайн больше, чем открытий. И отказавшись от многих иллюзий и поняв, как устроен мозг, как устроена Вселенная, мы вынуждены будем стать другими. Отказаться от многих жупелов. От идеи Бога, например. Ведь то, что происходит сейчас в головах, – это же удивительная несвобода. Когда люди во что-то веруют, они перестают думать и влиять на собственную жизнь.
Вы, Наташа, так молчите, как будто я вас оскорбил.

(...)

А что стало со страхом смерти, который у вас всегда был силен?

Я не помню, что вам лепетал когда-то, но это все было несерьезно по сравнению с тем, что творится сейчас. Он огромен. Но тем не менее… Вы понимаете, что, испытывая такой огромный страх, мне проще было бы придумать способ от него укрыться. Но это было бы ужасной трусостью и расточительностью: потратить собственную жизнь на то, чтобы верить в то, чего на самом деле нет. От одной этой мысли меня охватывает паническая истома. Я хочу умереть, зная правду."

Вспомнил сегодня, как часто в начальной и средней школе - когда просыпался (зимой, как правило, - тут важно, что сумерки, темнота за окном, холод, желания спать, озноб, необходимость через полчаса выходить на улицу) и делал на полу зарядку, - как часто вдруг испытывал приступ стыда.

Вот именно так и там - на полу, в темноте (сестра спала, бабушка спала, так что именно в темноте, без зажигания света) делая какие-то среднестатистические движение ногами (качая пресс).

Почему, спрашивается. Совершенно непонятно.

Это не был стыд за какой-то проступок (он отсутствовал). Это не был стыд перед кем-то (я был на полу совершенно один, и никакого бога там не было). Там даже не было никакой оценки со стороны, даже своей. И это не был стыд за то, что умрешь, стыд за личную смертность (это было бы очень красивое объяснение, до приторности, но это неправда).

Это был чистый стыд.

Стыд за жизнь.
Стыд как он есть.
Очищенная сердцевина стыда.

Вот сейчас просыпаясь в шесть утра - я в принципе могу объяснить себе, чего стыжусь (в жизни на самом деле мало вещей, которыми ты можешь гордиться). Могу объяснить, почему стыдно.

А почему так было стыдно (и чего) тогда - нет.


___________


Кончится, думаю, тем, что объяснение будет состоять в очередной химии: просто какой-то элемент, химическая составляющая, возникающая в крови в шесть утра, в возрасте от 7 до 13 лет, сопряженная с зимним ознобом, быстро проходящая, и как-то связанная с физическим движением ног, раз-два, ноги поднять, опустить, качаем пресс - ну и прочее.

ПЦ: Избегаете ли вы каких-либо чисел в быту?
ДВ: Когда-то да, было, но с тех пор, как стал жить в доме номер 13, а я здесь живу уже давно, я перестал избегать. Мне просто нравится, скажем, 8, восьмерка. Например, возраст. Совершенно по-разному воспринимаешь. Например, число 17 как возраст тебе кажется очень струнким, тонким, пронзительным, а число 18 — тупое. Именно в приложении к возрасту. Я не могу это объяснить никаким образом, но для меня восемнадцатилетние — тупые в отличие от семнадцатилетних, хотя, вы понимаете, разницы почти никакой.

(...)

ПЦ: А вы как человек нетехнического склада ума верите, что в механических и электронных часах время течет по-разному?
ДВ: Нет, никогда об этом не задумывался.
ПЦ: А у вас какие часы?
ДВ: Электронные. Но если честно говорить, электронные часы мне не нравятся. Во-первых, как вы правильно сказали, потому что у меня такой склад ума, что я не всегда понимаю, что там написано. Механические часы в силу того, что они временем осмысленны, они для нас имеют какое-то пространственное решение, мы видим, как они идут, как идет время. В электронных часах время не идет. Тебе его просто показывают. Условно говоря, часы механические показывают, как уходит моя жизнь, часы электронные в этом смысле более гуманны, а точнее, более равнодушны.


*как было там сказано в самом начале я путаюсь "в понятиях «число» и «цифра», это мы выяснили в первую очередь".
Что правда - то правда. Даже после того, как мне объяснили разницу, я ее благополучно забыл.

09:21, 9 января 2008

Наука разлуки

У Осипа Мандельштама есть стихотворение, над двумя строчками которого иногда смеялась его жена, Надежда Яковлевна, пока тот был еще жив. Звучат эти строчки так: «Нам только в битвах выпадает жребий, а им дано гадая умереть». «Им» – это были женщины, «нам» – это были мужчины. «Ну какие битвы? – спрашивала, насмешничая, Надежда Мандельштам. – Ты ведь даже драться не умеешь». «Молчи, – отвечал Мандельштам, – если ничего не понимаешь». Подробнее…

все новости

Одно свое интервью про книгу я уже прощелкал (в "Известиях на бумаге: оно вышло, а в электронном виде его нет), про второе - забыл (кажется, в "Русском инвалиде" за 1812), про третье вспомнил непозволительно поздно, вот забыл и про Тайм Аут.
Но спасибо - издателям. Они его сохранили.

видимо, для истории